*Исследование поддержано Российским гуманитарным научным фондом (РГНФ).
Александр Геннадиевич Алексеев – человек многогранный, богато одаренный в различных областях искусства. Он, безусловно, интересен и своим искусством, и ценными личностными качествами. Алексеев - фигура уникальная не только в масштабах Ростова, но и всей России.
Им пройден жизненный путь в шестьдесят лет – рубеж, когда необходимо оглянуться и посмотреть умудренными жизненным опытом глазами на то, что сделано. Это стало возможно благодаря выставке, организованной нами в залах Государственного музея-заповедника “Ростовский кремль”.
Мы стремились максимально полно представить творчество художника и показали зрителю произведения живописи, графики, монументального искусства и финифти из мастерской автора, финифть из музеев Ростова [2] и Ярославля [3], а также из частных собраний [4].
Обаяние личности художника настолько значительно, что простирается и на его окружение, в первую очередь на его семью, где каждый – самостоятельная творческая личность. Творчество – основа жизни Алексеевых. Поэтому в экспозицию включены также произведения графики и финифти членов его семьи.
Александр Алексеев, корень этого замечательного куста, – художник-монументалист, живописец, график, миниатюрист по финифти, экспериментатор и исследователь технологии производства эмалей, педагог и общественный деятель.
Его жена Ирина – акварелист, живописец по эмали, преподаватель Ростовского колледжа искусств. Вместе они воспитали троих замечательных детей: Анатолий – учитель астрономии, физики и ювелир, Иван – выпускник Холуйского училища лаковой миниатюры, Ольга – студентка Московского художественного училища прикладного искусства.
Личность художника Алексеева, несомненно, представляет интерес. Художник занимает активную гражданскую позицию. В душе он искренний патриот, глубоко переживающий сегодняшние проблемы нашего общества, очень отзывчивый человек, готовый в любую минуту отодвинуть в сторону свои дела и прийти на помощь. Александр принимает активное участие в работе Ярославского отделения Союза художников России, он член зонального выставочного комитета. В культурной жизни Ростова играет далеко не последнюю роль [5], пропагандируя своей деятельностью не только изобразительное искусство, но и музыку.
А.Г. Алексеев наделен и педагогическим даром. С 1967 года он преподавал в детских студиях и художественной школе Ростова, готовил детей к поступлению в художественные училища. Он щедро дарит добытый упорным трудом опыт и своим, и чужим детям, и коллегам-художникам. Многие его разработки вошли в практику современных ростовских живописцев по эмали.
Углубленное рассмотрение творческо-биографических особенностей искусства А.Г. Алексеева не входит в наши задачи, но, тем не менее, вкратце их охарактеризовать необходимо.
Родился Александр Алексеев в 1940 г. в Ростове в семье Геннадия Александровича (1914-1997) и Зои Сергеевны (1919-2000) Алексеевых. Учился в 1962-1967 гг. в Московском художественно-промышленном училище им. М. Калинина на ковровом отделении.
Выбирая будущую профессию, художник долго метался между музыкой и изобразительным искусством, выбрав, наконец, живопись, но музыкой он продолжает заниматься и теперь. “Когда мне становится плохо, я играю на балалайке”, - признается Александр. Музыка в его жизни занимает большое место. Живопись и музыка для него нераздельны. “Музыку люблю с детства. Когда учился в Москве, то каждую субботу и воскресенье ходил в театр, старался не пропустить ни одной премьеры. Когда я пишу, всегда звучит музыка. Она присутствует и в моих работах на темы русских народных песен “Ах ты, береза”, “Не шуми, мати, зеленая дубравушка” и др.”, - отмечает художник.
Музыка живет в его произведениях, особенно в ранней живописи и монументальных панно второй половины 1960-х, 1970-х годов, стоит лишь вспомнить эскиз гобелена к симфонической поэме “Прелюды” Ференца Листа, выполненный в качестве дипломной работы по окончании художественного училища. Александр многие свои произведения пишет под звуки классической музыки. Стремительный ритм, округлые лаконичные формы, присущие многим его картинам, исполненным маслом, роднят их с музыкальными произведениями.
А.Г. Алексеев – энтузиаст и исследователь финифти. Работая в экспериментальной группе фабрики “Ростовская финифть”, он занимался технологическими исследованиями финифти, сам выплавлял эмали, добивался усовершенствования применяемых тогда красок и материалов.
С 1968 г. его увлекли проблемы технологии, а началось все с решения изучить материал: “Пошел в наш музей, попросил миниатюру с изображением Евангелиста, заказал пластиночку ребятам-эмальерам. Сделал копию, когда положил рядом, смотрю: что-то не то - раскрашенная какая-то. Не лежит душа совершенно. В старинной - глубина, прозрачность, воздух, а здесь – сухо, как по бумаге. И вот с тех пор я занялся технологией”, - признается художник. А.Г. Алексеев разыскивает старожилов – мастеров по финифти, узнает старинные рецепты эмалевых составов по опубликованным источникам [6] и устным рассказам. Все это проверяет опытным путем. “Когда я смотрел рецепт, то пришел к такому выводу, что старые мастера использовали эмаль, хотя и называли ее красками. Их краски стекловидные, по свойствам ближе к эмалям, чем к краскам. Они использовали цветной бисер, а бисер – это стекло. Открытия я никакого не сделал, просто пришел к такому выводу, что эмаль в Ростове делали, но только я уточнил, убедился в этом” [7].
Александр тщательно фиксирует последовательность проведения опытов, ведя записи в рабочем дневнике. Результаты этих трудов представляют немалый интерес и для практического применения их в живописи по эмали, и как источник изучения методов работы ростовских финифтяников прошлых лет. “Опытные” его тетради уже сами по себе стали реликвией, по сути - уникальными документами, характеризующими пытливый оригинальный склад ума художника. К сожалению, огромный их потенциал не был полностью использован.
“Мои технологические исследования на фабрике остались как эскизы, незавершенными. Административные установки, общественные условия жизни были таковы, что в новом никто не был заинтересован”. Вся привычная система изо всех сил сопротивлялась внедрению нового. Но был на фабрике талантливейший эмальер-белоготовильщик Виктор Новичков (его пластинки очень ценились, они отличались тонкостью и изяществом), благодаря которому эмаль № 16 удалось внедрить в производство быстрее. На ней пишут сейчас не только на фабрике “Ростовская финифть”, но и по всей стране.
Алексеев в свое время испытывал и другие трудности, все дорогостоящие материалы – сталь, дрова – покупать приходилось часто на свои средства.
В 1970-е гг. художник весь во власти поисков выражения своих замыслов в монументальных формах. Он также увлечен технологическими исследованиями старинной живописи по эмали, позже изучает и лиможские эмали [8].
В 1976 году художнику предложили оформить вестибюль фабрики. “Я как голодная щука набросился на представившийся такой счастливый случай”, - вспоминает он. Раньше художник обжигал в эмальерном цехе, но нередко случались прогары, тогда он решил делать свою печь. Специального помещения не было, решил делать его поэтому … на крыше фабрики. Для начала надо было выяснить - выдержит ли потолок. Он позвонил проектировщикам этого здания, они ответили, что крыша выдержит 700-800 кг. Планы его, казалось бы, рухнули. Но он не стал доверять теоретикам, обратился к практику – прорабу, строившему это здание. К нему он подошел с вопросом: “Сколько можно нагрузить на плиту над лифтом фабрики?” и получил ответ: “Сколько хочешь!” Художник успокоился и сделал мощную печь. Прораб, как оказалось позже, был абсолютно прав. На крышу фабрики, над складом готовой продукции, Александр “натащил кирпича весом в три тонны и построил печку – чего только там не было: и эмаль плавил, и воздух мне подвели – 10 атмосфер. Емкостью для бензина служил большой самовар, к которому был припаян штуцер. Во время работы такой свист шел, что приходилось надевать шапку-ушанку. Представляете? Сжигал литра два бензина за сорок минут работы. Там даже плавил эмаль, что только не делал! И взрывы были два раза. А на печке у меня стояла бочка с водой на случай пожара” [7]. Здесь Александр обжигал все монументальные работы для фабричного вестибюля [9]. Он вспоминает, как проходил последний, пятый обжиг: “Все 32 пластины для панно “Лето” я обжег в один день. Мне помогали сестра [10] и ребята из кружка. Печь топил дубовыми дровами. Специально заказывал их и поднимал наверх. Там что делалось…- ужас” [7].
Работа потребовала от художника очень много не только творческих, но и физических сил. Технологические трудности существенно отличают миниатюру и монументальную финифть: в зависимости от размера проблемы возрастают в геометрической прогрессии. Свою работу, несмотря ни на что, Александр очень любил и мечтал, что еще когда-нибудь займется монументальными панно. Но это было невозможно. “Монументальное искусство для меня осталось какой-то неразрешенной мечтой”.
Неудовлетворенное желание художника воплотить свои устремления в монументальных формах находит отчасти воплощение в тесных рамках финифтяной миниатюры. В реалистических, но близких к абстрагированным формах сказывается характер гобеленовых и ковровых композиций, созданных в годы учебы. Это одинаково касается как живописных и графических произведений, так и финифтяной миниатюры раннего периода творчества художника.
В 1980-е гг. Александр все более увлекается поисками в области живописи по эмали. Образ незаурядной творческой личности он воплощает уже не в монументальных формах, но в миниатюре (портрет М.И. Ломоносова, оклад к “Слову о полке Игореве”, “Старые мастера”, “В мастерской А.И. Всесвятского” и др.)
Художник неутомим в поиске. Он проводит опыты по использованию специальных подкладок для фона, пишет собственноручно изготовленными эмалями, а не привычными красками Дулевского фарфорового завода. Он с финифтяной пластиной выходит на пленэр!
Его находки не ограничиваются лишь поиском новых выразительных средств. Он идет своим оригинальным, внешне настолько непредсказуемым путем, что опровергает привычные представления о методе создания финифтяной миниатюры в тиши уединенной мастерской. Александр Алексеев пишет финифть прямо на пленэре, уподобляясь живописцу маслом по холсту. Неистощимая фантазия изобретателя подсказывает, как сделать переносную печь для обжига пластин, как соорудить палатку из полиэтилена и многие другие приспособления.
А. Алексеев не только художник, но и ювелир, и не менее интересный рассказчик: “Пробовал заниматься я литьем. В Осоеве у нас дом был. Там я литейную мастерскую сделал на открытом воздухе в высоких, высотой под два метра, зарослях крапивы. В центре зарослей вырубил крапиву, и ко мне никто не подходил. Протянул провод для электрической печи, принес плавильную газовую печь”. Надо сказать, что пробы эти переросли в профессиональное мастерство ювелира. Свои финифтяные пластины он оправлял сам. И каждая такая работа оригинальна и неповторима. Ювелирное обрамление становится естественным и органичным продолжением замысла художника. Образно-живописная идея миниатюры подхватывается и развивается в объемной пластике рамы. До 1997 года все миниатюры он оформляет сам, а после этим занимается сын Анатолий.
В творчестве художника 1990-х гг. преобладают пейзажные миниатюры и появляются религиозные сюжеты. Образ чистой юности и теплота родительского чувства переданы в портрете дочери Ольги. Девушка изображена на фоне летнего пейзажа в обрамлении из цветов, мотыльков и бабочек. Писал эту миниатюру А. Алексеев, как и многие пейзажи, на пленэре. “Все было бы хорошо, если бы не назойливая мошкара”, - вспоминает художник. Летний зной, прозрачный воздух и легкие мотыльки – все это находит отражение в портрете.
Пейзаж (лирический, нередко с элементами сюжета) - любимая тема в творчестве художника. Александр природу любит всей полнотой своего широкого и глубокого сердца. Пейзажи на эмали Александра Алексеева, выполненные с натуры, неповторимо выразительны, как сама природа. В миниатюрах “Серый день”, “Мостик через р. Пулохму” – удивительно тонкие отношения серых и лиловых тонов. Глубина и прозрачность эмали достигает в них особой выразительности и чистоты. Колористическое богатство восприятия окружающего мира ярко проявляется в натюрмортах. Выразительно написаны яблоки на фоне пейзажа, пышный осенний натюрморт возле окна, сирень в кринке с видом сквозь прозрачные окна…
Художник плодотворно трудится, справедливо полагая, что “весь смысл и интерес жизни – в работе”. “Эта выставка мне пошла на пользу”, - констатирует автор. “ Сделал для себя вывод: то, что можно сделать маслом и акварелью, нельзя подменять иной техникой. У эмали - своя жизнь. Сейчас у меня такая идея – делать композиции прямо на природе, сочетать реальное с воображенным. Хочу совместить предыдущий период творчества с настоящим”, - размышляет о будущем художник.
Примечания
Штепа Р. Сквозь жар души // Юность. 1973. 27 сентября.
Ногтева М. Глазурь озера Неро // Литературная Россия. 1976. 29 января. С. 12
Подшивалов В. Радость творчества // Провинция. 1999. 21 января. С. 2.
Пак В.Ф. Кто под счастливою звездой рожден // Ювелирный мир. 1999. № 4. С. 34-37.
Сивцов В.И. Случайно – и на всю жизнь. Там же. С. 37-39.
Фуртов К. Финифтяное производство: Пособие для мастеров. М., 1911.
Панно “Лето”. 1976. Железо, живопись эмалями.
Часы. 1976. Железо, живопись эмалями. 60-80 см.